уже подполковник копал на три метра в глубину в поисках досконального выявления деталей чернориелторских афер, тогда как Бархунов всеми силами противился данному процессу.
И это было не случайно. Главой «Мира уюта» оказалась весьма привлекательная дива, которая, руководствуясь тезисом «чего бояться, если есть чем обороняться?», на первом же допросе пустила в ход своё главное женское «оружие». Переспав с красоткой, проказник Костька немедленно «перевёл стрелки» со своей новой наложницы на начальника службы безопасности фирмы. В принципе дважды судимый (в том числе и за «мокруху») уголовник на роль безвинного агнца вовсе не тянул. Тем более что все факты говорили о его прямой причастности к бесследному исчезновению жертв этой банды. Следовало думать, его внезапный уход в мир иной (согласно официальной версии, экс-бандюга пустил себе в голову пулю из раритетного «ТТ») не обошёлся без помощи Бархунова.
А вот Цекалин, которому родственники одной из жертв «Мира уюта» презентовали энную сумму в СКВ, был настроен на самое полное выявление всех «корней и нитей» свершившегося злодейства. Трудно сказать, как оба негодяя в погонах сумели утрясти очередной «конфликт интересов», но подобные случаи только подтверждали тот факт, что «дружба» Цыкалина и Бархунова в реальности представляла собой некое сообщество мерзавцев без чести и совести.
И вот теперь, по прошествии энного числа лет, памятуя о «своих годах – своём богатстве», тот же Цыкалин мог озаботиться вероятностью разглашения неких «маленьких тайн». Он вполне закономерно мог подозревать, что его «друг» Костя, по каким-то выгодным для него причинам, однажды вознамерится слить «друга» Валентина следственным органам. А чтобы данное, прискорбное для отставного подполковника, событие не обратилось в его же грустное будущее, он мог заняться радикальной зачисткой своего весьма бурного прошлого…
«Два эгоистичных, беспринципных хищника едва ли могут стать настоящими друзьями. – Глядя на экран монитора, Гуров саркастично усмехнулся. – Дружба подразумевает прежде всего чистоту помыслов и безграничное доверие друг другу. А о какой «чистоте помыслов» можно говорить во взаимоотношениях этих двоих? Как они могут доверять друг другу, если их дружба основывается на шкурных интересах, на примитивной подлючности по отношению к людям? Так что, Цыкалиным мы займёмся обязательно…»
Открыв второй файл, Лев увидел заказанное досье на Ганочкина. Как он и предполагал, биография «правой руки» Бархунова оказалась весьма примечательной. Выходец из семьи номенклатурщиков, Роман Ганочкин ещё в годы юности имел массу преимуществ перед своими непривилегированными сверстниками. Его папа, работавший вторым секретарём одного из подмосковных сельских районов, в конце 1980-х успешно пристроил своё не самое одарённое дитятко в престижный столичный вуз экономической направленности. Будучи человеком практичным, сразу же после запрета радикальными либералами «ума, чести и совести» Ганочкин-старший моментально нашёл себя в новых российских реалиях, организовав в начале 1990-х торгово-посреднический кооператив.
Благодаря былым связям и новым знакомствам свой бизнес он развернул по максимуму. Его кооператив (чуть позже преобразованный в ЗАО) процветал. Ганочкин-младший, в то время уже закончивший вуз, решил начать своё дело. И начал… Когда его папа узнал, какого рода деятельностью увлеклось чадо, его чуть не сразил инсульт.
Рома надумал заняться поставками кокаина. Он слетал в Колумбию, установил связи с тамошними наркокартелями, и дело как будто пошло. Но кто-то из конкурентов тут же дал наводку в наркополицию. Рома попался с поличным и оказался в СИЗО. Вытащить его на свободу папе удалось, лишь распродав почти весь свой бизнес. После этого поправить дела ему так и не довелось. Не в силах пережить такой удар судьбы, папа слёг и всего месяц спустя покинул этот мир.
Сделав нужные выводы, Роман связываться с наркотиками больше не стал. Он организовал подпольный цех по производству фальшивых вина и коньяка. Пару лет «пободяжив» из технического спирта пойло сомнительных достоинств, Ганочкин вновь оказался в роли обвиняемого. Случилось так, что очередную партию фальшивой водки его цех состряпал из алкоголя с примесью метилового спирта. Несколько человек, отведавших этой отравы, оказались в больнице. Один умер, а двое ослепли. Ганочкина спасло от тюрьмы только то, что все потерпевшие были бомжами. Откупившись от закона заработанными на бутлегерстве деньгами, Роман решил больше не рисковать и подался в строительный бизнес.
Он устроился в скандально известную столичную строительную компанию, где очень быстро дорос до должности зама её главы. Со своим шефом они разработали хитрую схему вывода денег дольщиков в разные офшоры типа Каймановых островов. Роман уже предвкушал, как, получив свою долю наворованного, он развернётся в благословенных краях одной из стран «свободного мира». Но не тут-то было! Как оказалось, у его шефа планы были совсем другие. В один прекрасный (для самого Романа – ужаснейший) день глава компании исчез. А вместе с ним исчезли и все деньги. Вовремя сообразив, что обманутые дольщики призовут к ответу не кого-нибудь, а именно его, Ганочкин тоже предпочёл исчезнуть.
Пересидев год с небольшим в провинции, он снова вернулся в Москву. На сей раз Ганочкин взялся за аптекарский бизнес. Года три он торговал контрафактными таблетками, пока вновь не попал в поле зрения полиции и прокуратуры. На сей раз ждать визита правоохранителей он не стал, предпочтя бесследно исчезнуть. Ещё год спустя Роман снова появился в Москве уже как заместитель хозяина «Dishes-Примы» Бархунова, где и пребывает в данный момент.
«Жуликоватый лузер – как его ещё назовёшь? – мысленно определил Лев, ещё раз пробежав взглядом по основным пунктам биографии Ганочкина. – Тип, явно не обременённый совестью и принципами. Судя по биографии, тот ещё пройдоха, хотя старается изобразить из себя кондового службиста и рьяного хозяйственника…»
Из досье о личной жизни Романа Гуров узнал, что тот женат трижды. Первый раз Ганочкин женился, ещё будучи студентом, на своей однокурснице, дочери бывшего папиного шефа. С этой женой он развёлся сразу же по окончании вуза. Второй раз Роман женился года два спустя, на дочери известного российского политика той поры. Это был, так сказать, предтеча и буревестник демократических преобразований (землю, недра, леса, промышленность и всё прочее – олигархам, народу – плюрализм, многопартийность, демократию и свободу слова). Но когда предтеча-буревестник вдруг оказался в забвении, кончилась и любовь Ганочкина к своей жене.
Третий брак Роман заключил с дочерью сотрудника столичной мэрии (как он был уверен первоначально, с дочерью префекта). Но сразу после свадьбы выяснилось, что тесть Ганочкина на самом деле всего лишь персональный шофёр главы одного из районов столицы. Со своей избранницей-обманщицей Роман разводиться не стал, хотя и делал такие попытки. Новая «половина» взяла его в такие мощные тиски, что он и пикнуть не посмел… Детей ни в одном из
